Путинский режим ‒ мощный тормоз Украинской революции, отвлекающий время, людей и ресурсы. Из-за агрессии Путина у нас военный бюджет и другие проблемы. И не только у нас.
Прифронтовые страны вынуждены вооружаться и спрос на танки в Европе резко возрос. Азербайджан заключил военное соглашение с Турцией, к которому примкнула Грузия. В Швеции и Финляндии заговорили о вступлении в НАТО, вопреки традиции своего военного нейтралитета. Из-за оккупации Крыма и входа войск России в Донбасс НАТО вынужденно перебрасывать авиацию и бронетехнику в Прибалтику, Польшу и Румынию, приближаясь к границе РФ, ‒ ответная реакция на полеты ВВС России вблизи европейских столиц. США, начавшие в 2013 г. сокращать военный бюджет для покрытия госдолга, меняют политику. Если обещание Киселева обратить США в радиоактивный пепел, можно было игнорировать, то три случая бреющего пролета ядерных бомбардировщиков Ту-95 в Тихом океане над военной базой на острове Гуам и всего за неделю с 7 по 13 декабря, США игнорировать не могут. Смысл таких полетов очевиден: РФ ‒ не Молдова и не Литва, где не разогнаться самолету.
Путин дал толчок гонке вооружений и разбудил убаюканную долгим миром Европу, которая четверть века экономит на армиях, возложив расходы по своей обороне на США. Путин из Плесецка Архангельской области мерно поражает ракетами цели на Камчатке, намекая: следующая может упасть в США. Россияне влюбились в атомную бомбу и одели футболки с изображением ракет «Искандер» как средств ее доставки. Патриарх Кирилл 23 декабря награждает Киселева орденом Сергия Радонежского за слова о радиоактивном пепле с формулировкой «во внимание к усердным трудам во благо церкви и Отечества». Русская православная церковь благословляет ядерный апокалипсис, который Путин готов устроить миру.
В чем причина агрессивного безумия Кремль? Только ли в Украинской революции, свергшей авторитарный режим Януковича, как это представляют кремлевские СМИ? Но даже они воздерживаются от оправдания Януковича, чем по умолчанию подтверждают ее справедливость. Де-факто Кремль признает «Янукович сукин сын, но наш сукин сын», а потому причина милитаризма Кремля находится не в Украинской революции, а в самом Кремле. Украинская революция стала лишь катализатором, вынудившим Кремль раньше времени раскрыть свои захватнические планы. Не случись Майдан, и Кремль приступил бы к их реализации в удобное ему время, используя все бонусы фактора внезапности. Но внезапность Майдана нарушила планы Кремля, а неожиданности при ведении войны с Украиной заставляют его принимать решения экспромтом и отчасти блефовать, так как продуманных решений для такой ситуации у Путина не оказалось.
Причина агрессивности режима Путина в его социальной природе. СССР Сталина был обычным фашистским (тоталитарным) государством, имевшим незначительные отличия в идеологии от родственных режимов Муссолини и Гитлера. По этой причине в СССР за 50 лет после войны и не было в широком доступе исследований по организации экономики и всем аспектам жизни фашистской Германии и Италии, ‒ слишком легко было бы узнать сталинский СССР. Поэтому такие темы были табуированы, а информация о поверженных врагах сводилась к примитивам пропагандистских штампов. Благо черно-белый телевизор скрывал, что флаг у гитлеровцев тоже красный, а на уроках истории не говорили, что они тоже отмечали парадами трудовых коллективов 1 мая как День труда.
Но если в Германии и Италии фашистские режимы были демонтированы в результате военных вторжений извне, то СССР и Испания ‒ страны, где их демонтаж осуществлялся местными силами. В Испании этот демонтаж прошел успешно, ввиду того, что в ней была гражданская война с фашистами, негативного отношения к ним Франко, слабости самих фашистов и другим причинам. Схожие причины обеспечили основательность ликвидации фашизма и в Италии, где теперь портреты дуче огромная редкость, а в политике незаметна ностальгия за Муссолини.
Но демонтаж сталинизма, как подвида фашизма, провели сверху, а потому он и вышел поверхностным. Даже общества репрессированных Сталиным ‒ «Мемориалы» позволили зарегистрировать лишь спустя 30 лет после «разоблачения» его культа. В СССР ситуация с демонтажем сталинизма выглядела, как если бы сами нацисты провели денацификацию Германии в 1942 или 1943 г., чтобы избежать ее проведение антигитлеровской коалицией. Нечто похожее было в «Республике Сало» в Италии в 1943-1945 гг., но «самоочищение» фашистов не убедило их противников. Демонтаж сталинизма затруднялся тем, что СССР считался априори антифашистским государством, несмотря на годы дружбы с Гитлером. Советским людям постулировали неподтвержденный и наивный тезис: одно фашистское государство не может воевать с другим фашистским государством, но «забывали» сказать, что Гитлер и Муссолини не допустили войны между фашистами Венгрии и Румынии. Этот миф советской пропаганды столь успешно навязали всему миру, в том числе и через коммунистическое движение, что Запад избегал прямо называть политический режим в СССР фашистским, а клеймил его как «тоталитарный». Термином, заимствованным у анархиста Виктора Сержа, который ввел его именно для определения сути сталинского режима.
После «дворцового переворота», устранившего Хрущева, демонтаж тоталитарного (фашистского) режима в СССР пошел на спад, и не случайно, что Перестройка Горбачева началась именно с реабилитации тех, кого не «оправдал» Хрущев: Бухарина, Троцкого и т.д. Горбачев пытался завершить демонтаж фашизма в СССР, почему и приобрел на время популярность в стране и за рубежом. Результатом демонтажа, начатого Горбачевым, было и прекращение гонки вооружений как неотъемлемого элемента фашистских режимов. Без войны или призрака войны они не могут долго существовать, в этом и кроется причина всплеска агрессии путинского режима.
Причина агрессивности таких режимов в их внутренней неустойчивости. Им можно придать стабильность лишь объявив войну смыслом существования государства. Иначе, будучи закрытыми в своих границах и предоставленными сами себе, они обречены на стагнацию и деградацию, за которыми следует их демонтаж, что и произошло в Испании и СССР. Фашизм ‒ феномен индустриального и пролетаризированного общества, проблемы которого он берется решить одним взмахом «волшебной палочки» по имени государство. Диктатура пролетариата и коммунизм Сталина, национал-социализм рабочей партии Гитлера, социальная республика и корпоративное государство Муссолини ‒ все они обещали установить социальную справедливость, если получат монополию на институты государства и на принятия решений.
По сути, все они предлагали обществу заманчивую сделку: признайте нас единственно правильным учением, наконец обретенным философским камнем политики и экономики, и повинуйтесь нам, а взамен мы решим все ваши проблемы. Это похоже на контракт с дьяволом: вверьте нам свою свободу (душу) и за это мы сделаем вас богатыми, сытыми, здоровыми, красивыми и счастливыми.
Проблема заключается в том, что в отличие от дьявола, тоталитарные режимы не могут выполнить свои обязательства по контракту. Создаваемые ими социальные модели жестко иерархичны и в них социальной справедливости не больше, чем в проклятых буржуазных государствах. Даже меньше, так как надзор государства за частной жизнью граждан в них глубже и тотален, в отличие от злых либералов и демократов, пускающих многое на самотек из-за принципов свободы. Поэтому В. Серж был предельно точен, когда назвал такие режимы тоталитарными.
Будучи неспособны выполнить взятые на себя обязательства, тоталитарные режимы вынуждены создавать иллюзию их выполнения. Поэтому ежедневная принудительная пропаганда от «министерства правды» обязательное условие и атрибут их существования. Без нее нельзя, ‒ население надо ежечасно убеждать, что оно живет в самом лучшем из возможных миров, иначе оно заподозрит, что «король голый». Поэтому инакомыслие запрещается со ссылкой на то, что «философский камень» счастливого социума уже найден, а все остальное ‒ или вредные вражеские подделки под него или глупые попытки изобрести вечный двигатель. Не удивительно, что и режим Путина тоже тратит огромные ресурсы на пропаганду и саморекламу.
Тоталитарные режимы не могут без постоянного информационного шума вокруг себя, без ежедневного привлечения внимания к себе, иначе рискуют зачахнуть и превратиться в сонные средневековые деспотии Востока. Кадыров не случайно требует запрета интернета в России, или, по крайней мере, в Чечне, ‒ информация взрывает сонный Восток и ведет к «арабской весне». Средневековые авторитарии могли столетиями спокойно дремать в «догазетный период», но в условиях информационного мира новые авторитарии не могут прожить и недели, чтобы не отметиться в СМИ.
Внимание масс должно быть постоянно прикованным к «народным» вождям. По этой причине в «застойном» СССР, где после замены идеи мировой революции с плацдарма СССР на идею мирного сосуществования ничего не происходило, почти как в «конце истории» у Фукуямы, отсутствие событий приходилось имитировать. Для этого создали систему ритуалов, включавшую, в частности, сезонные пленумы ЦК КПСС и регулярное общение власти с народом, для чего каждой профессии придумали праздничный день, и партия с правительством по графику их поздравляла, напоминая тем о себе.
«Застойный» СССР ‒ это пример тоталитарного режима, умирающего естественной смертью от собственной бессмысленности, невзирая на то, что Брежнев по традиции еще «коллекционировал» за Уралом носителей анекдотов о себе. Стратегическая цель санкций США и ЕС ‒ вернуть Россию в «золотые времена» застоя в надежде, что путинский режим тоже сам себя изживет. Россиянам дают возможность самим покончить с тоталитаризмом-фашизмом, который Путин стремительно возрождает.
В этом Путина заподозрили после русско-грузинской войны 2008 г. и для проверки диагноза Парламентская ассамблея ОБСЕ в 2009 г. приняла резолюцию «Воссоединение разделенной Европы», в которой приравняла сталинизм к нацизму. России, где Сталин стал популярным, предложили завершить денацификацию подобно Германии. В ответ Путин назвал Польшу виновницей Второй мировой войны за отказ дать Гитлеру коридор до Восточной Пруссии и поучаствовать в походе Рейха на Москву. Теперь в Кремле реабилитируют Гитлера, утверждая: он был собирателем земель немецких, но увлекся, а остановился бы на Австрии и Судетах и имел бы совсем иной имидж. Захват им Дании с «возвращением» Крыма пока не сопоставляют, но Россия единственная страна Евразии, где есть памятники полководцу Рейха ‒ генералу Петру Краснову, создателю «казачьего стана» при Вермахте и русские 7 лет все спорят: сносить их или не сносить. (С. Бандера, при всей неоднозначности оценок его как политика, званий от Гитлера не получал, в войну сидел в концлагере, а обоих его братьев расстреляло гестапо).
У режима Путина та же проблема, что и у всех тоталитарных режимов, ‒ они не могут долго обходиться без войны, иначе вступают в «застой» со всеми разрушительными для себя последствиями. Война помогает сфокусировать на себе внимание мобилизованных масс и направлять их на завоевания, как более ясную цель, чем самосовершенствование в справедливом обществе. Пока парламентские демократии «гнилого Запада» через выборы ищут модели такого общества, тоталитарные режимы объявляют, что нашли ее для всех времен и народов, а чтобы не оказаться в ситуации «голого короля» призывают расширить ее и на все «темное» человечество. Кто не согласен ее расширять, тот национал-предатель.
Но тоталитарные режимы быстро исчерпывают себя внутри страны и во избежание выяснения отношений с ней стремительно переключаются на завоевания. В 1933 г. Гитлер и Геббельс еще не призывали к походам на Францию, Великобританию, Польшу, Грецию или СССР и открыто заговорили о них лишь через 8 лет. Путин, как и Гитлер, держался без войны тоже 8 лет, ‒ Вторая Чеченская ему досталась по наследству.
Болотные протесты в Москве 2011-2012 гг. ясно показали Путину, что запас прочности режима тает и для его спасения нужна война. «Арабская весна» и казнь Каддафи усилили это впечатление. Вторжение в Украину ‒ попытка спасти режим, предопределенная его тоталитарной природой. Не удивительно, что «возврат» Крыма и план «Новороссия» разрабатывали столь же тайно, как и план «Барбаросса», а народ Украины за одну ночь превратился из братского в «бандеровцев» и появился план расчленения Украины в стиле Молотова ‒ Риббентропа. Подобные планы у Кремля есть и для других стран. Возможно, есть и план обмена Калининградской области на часть Эстонии или Латвии. Когда-нибудь они тоже станут известны, как и план «Барбаросса».
Поэтому нет веских оснований считать, что Путин прекратит войну против Украины или не начнет новую с кем-то еще. Заявление депутата Госдумы РФ Франца Клинцевича 28 декабря, что если США передаст Украине свою военную технику, выведенную из Афганистана, то Россия начнет поставлять ее ДНР и ЛНР ‒ тому подтверждение. Кремль пытается запретить Украине иметь армию, будто она его колония. Де-факто это заявление близко к официальному объявлению РФ войны Украине. Но, по сути, оно уже ничего не меняет, так как украинским артиллеристам неважно какие флаги на танках России: ДНР, ЛНР, русские или красные с георгиевскими лентами. Все они горят одинаково.
Де-факто Путин уже 9 месяцев ведет спасительную для себя ограниченную войну и периодически угрожает расширить ее до ядерной и мировой. Путин будет ее «морозить» и активировать, в зависимости от ситуации, и раскалять до глобальной «холодной войны», чтобы держать Россию в тонусе и фокусировать на себе внимание. Чтобы стать еще раз президентом в 2018 г. ему нужна именно глобальная «холодная война» с сопоставимым по силе противником, а не с Украиной. Путин считает себя хозяином ситуации и полагает, что всегда сможет держать ее под контролем. Но он уже допустил ошибку, свойственную всем тоталитарным режимам, и Россия приближается к моменту, когда она окажется перед выбором: или демонтаж тоталитаризма собственными силами, пусть даже в стиле Хрущева, или его проведут извне.
